Чужак. Сапсан и нетопырь - Страница 94

— Мэтр, мне не так-то просто выбираться на эти встречи. Так что ваша ирония…

— Ну, что ты, дорогой друг, какая ирония! Я действительно рад каждой нашей встрече — они познавательны и полезны… Так что ты можешь рассказать новенького?

— Остатки сети Пата Бьюкенена выловлены. Как вы и предполагали, он действовал с негласной санкции кого-то из капитула "Сторожевой Вышки". Но сам мало что знал.

— Ладно, это уже дело прошлое. А наша сеть не вызывает интереса?

— Нет, про нее никто пока не слышал. Вы, мэтр, умеете подбирать людей получше этого Бьюкенена…

— Было бы странно, если бы я умел что-то делать хуже этого дурака… Жаль, дорогой друг, что ты не можешь непосредственно воспринять благость наших обрядов.

— Меня вполне устраивают и деньги…

— Да, вот твоя обычная плата… Больше ничего?

— Еще вчера прибыли двое приезжих из Тарка, утверждают, что бежали из Безымянного замка. Девушка-волшебница и легионер. Девушка, кстати, племянница мэтра Гистоса. А легионер тоже не прост — младший сын Тарсейского князя. Сам шеф ими занимался.

— Что? И ты молчал?! Это — точные сведения?

— Вполне — я сам их встречал в порту. Девушку взял под опеку ее дядюшка, но Вульпекс уже договорился с ним, что он привезет завтра племянницу "для беседы". А легионера я сразу отвез к нам, шеф его допрашивал часа три, и велел держать под постоянным наблюдением. Он сейчас в казармах комендантской когорты.

— Это важные сведения, держи меня всё время в курсе. В экстренном случае — по каналу номер три. Ты заработал дополнительную премию… Вот, держи.

— Благодарствую, мэтр. Мне пора!

— Иди! И пребудет с тобой сила Фта!

* * *

Бледный молодой человек в небогатой, но тщательно подогнанной одежде, которую с равным успехом мог носить наемник, мелкий купец или чиновник, сидел напротив толстяка с трусливо бегающими глазками. Вечерний бриз с моря нес прохладу на веранду духана, но толстяк потел и дергался, словно его поджаривали на сковородке… И смотрел он на собеседника так, как будто тот поджаривал его собственноручно. Хотя молодой человек всего лишь передал ему привет от их общего знакомого, мэтра Никроция Гарма…

— Это будет очень непросто выяснить, — бубнил толстяк, дернувшись в очередной раз. — И привлечет ко мне лишнее внимание. Да и денег будет стоить немало…

Малокровному юноше разговор явно надоел. Он вытащил из кармана небольшой увесистый мешочек, и бросил на стол, перед толстяком.

— Вот тебе деньги. И даю времени три дня. Иначе будешь объясняться с Хозяином. Лично. Что-нибудь еще непонятно?

Толстяк облился новой порцией пота. Но мешочек взял и, облизав губы, сказал:

— Я сделаю всё, что можно. Вы где говорили, что остановились? Куда доставить сведения?

— Я ничего тебе не говорил. Через три дня я сам тебя найду. И молись своим богам, чтобы тебе было, что сказать тогда.

Агент Хакеса встал, кинул на стойку бара, возле выхода, несколько монет и растворился в переплетении портовых уличек Тарка.

— "Молись своим богам"! А ты-то кому молишься, козел?! — со злобой пробормотал толстяк, убедившись предварительно, что его никто не услышит. Мешочек с деньгами исчез в складках его туники еще раньше, чем собеседник дошел до выхода из духана. Потом толстяк пару раз вздохнул и тоже побрел к выходу — времени было мало, а испытывать терпение агента и, особенно — Хозяина, он не собирался.

Через неполную декаду на столе мэтра Никроция Гарма лежал листок, на котором четким почерком было выведено, на имперском: "Интересующее лицо отбыло 20го числа 2 мес. Жатвы в столицу, вместе с двумя спутниками. Проследую за ним, как только получу подтверждение, контакт в столице и деньги. Здешний человечек туп, труслив и жаден, но если заплатить и нажать посильнее, дело делает. Раб".

Еще через декаду, бледный молодой человек, называвший себя в документах Ахпулом, а в секретных посланиях — Рабом, отбыл рейсовым пакетботом из Тарка в Маат.

* * *

Снова поскрипывали колеса фургонов, снова неторопливые волы равнодушно брели по воле погонщиков. Единственно, что отличалось от недавнего прошлого — мощеная дорога вместо степной травы и подлесок по краям тракта. И еще, что, кроме фургонов, в караване были открытые возы — в Раменье можно было опасаться зверей, изредка — разбойников, но мелкие отряды самалитов сюда уже не добирались. И необходимости держать круговую оборону не возникало.

Деций ехал верхом на бактриане возле фургона, в котором, несмотря на поздний час, всё еще дремала его работодательница. Она, как правило, поднималась не раньше полудня, и тут же громко начинала жаловаться на скуку, на дорогу и на тупых караванщиков. Деций, запомнивший деловую и сдержанную манеру Ниязы еще в их первую встречу, сначала дивился этой перемене. Но потом сообразил, что колдунья нарочито играет некую роль — роль капризной барыни. Это было интересно, и Деций, хоть и не понимая целей колдуньи, и предпочитая помалкивать, по мере возможностей, стал ей подыгрывать. Впрочем, интересным оказалось уже и их отбытие из Тарка.

Когда ранним утром он встретился с Ниязой, готовый к новому путешествию, три верховых бактриана уже равнодушно пережевывали травяную жвачку возле входа в гостиницу.

— Это нам, — сообщила колдунья. — Третий — для вьюка.

— А стоило ли тратить деньги — в караване удобнее ехать в фургоне, если быть пассажиром?

— Караван еще надо догнать, — огорошила его Нияза. — Наши караванщики убыли вчера, вверх по реке.

"Вот те на!" — поразился Деций.